Существа медленно курсировали между лесом и аккуратно расчищенным участком земли, в центре которого зияли чернотой входные отверстия тоннелей. Они таскали на себе глину и стебли земли. Принесенный строительный материал обмазывался какими-то липкими выделениями и формовался в грубые блоки; чуть подсохшие блоки осторожно переправлялись под землю. Длиной ползуны были фута два-три, некоторые — самые, видимо, старшие — грузнее и более темного оттенка, чем прочие. Все они двигались с выматывающей душу медлительностью, молчаливый, бесшумный ручеек, переливающийся по прокаленной солнцем земле. Мягкие, лишенные скорлупы или панциря, ползуны выглядели совершенно безобидными тварями. Но лицо, лицо каждого из них... Гретри стоял потрясенный и загипнотизированный. Сморщенное, младенческое личико, крохотные глазки-бусинки, узкая щелка рта, уродливые скрученные уши и несколько жалких, мокрых клочков волос. Чудовищная, непристойная пародия на лицо человека. Вместо рук — продолговатые псевдоподии; мягкие, словно вылепленные из теста колбаски, они то удлиняются, то укорачиваются. Поражала гибкость этих существ — растянув свое тело и почувствовав осязательными щупальцами какое-либо препятствие, ползуны мгновенно сокращались до прежних размеров. Поглощенные своими делами, они не обращали на Гретри и таксиста никакого внимания, похоже, даже их не замечали.
— А насколько они опасны? — спросил наконец Гретри.
— Ну, есть там у них что-то вроде жала. Я знаю случай, когда они ужалили пса. Пес раздулся, язык у него стал черный. Начал биться в припадках, а потом оцепенел. А потом и совсем сдох. — Так он же, — словно извиняясь, добавил водитель, — всюду лез. Мешал им строить. А они все время работают. Ни секунды простоя.
— Здесь что, большая их часть?
— Думаю, да. Они сюда вроде как собираются. Я часто вижу, как они проползают сюда, вон там. — Водитель показал рукой. — Они, понимаешь, рождаются все в разных местах. По одному — по два на каждую ферму. Из тех, что поближе к радиационной лаборатории.