Стаи маленьких белых цапель сновали по спинам гигантов, выклевывая кожных паразитов. Закончив "санитарную обработку" одного слона, они перелетали на другого, а прежний пациент, удовлетворенно вздохнув, набирал полный хобот воды и всласть поливал свою свежевычищенную спину.
Животные стояли группами, отдельно слонихи со слонятами разного возраста, отдельно взрослые самцы. Движения среди слонов почти не было – корма и воды хватала всем и всюду.
Я как зачарованный смотрел на это редкостное зрелище, забыв о трясине под ногами, о ноющей руке, о тучах москитов над головой. Но, конечно, об охоте при нынешнем положении вещей не приходилось и мечтать. первый же выстрел, независимо от попадания, станет таким же верным самоубийством, как если бы винтовка была повернута дулом к стрелку.
Надо было возвращаться, пока не подул ветер, и мы, отмечая дорогу, побрели – наполовину поплыли – назад.
В лагере я застал вполне довольного Джумбо и очень огорченного Хэмминга. Накануне в одну из нежилых хижин забрался леопард и утащил его собачонку, а также моего попугая, который только-только научился произносить: "Доброе утро".
После краткого отдыха мы втроем отправились к "слоновьим болотам". Но эта экспедиция оказалась более удачной для самцов, чем для нас. Началось с того, что во время перехода через протоки один из носильщиков, оступившись, уронил в воду ящик с фотопластинками, и все надежды на уникальные снимки легендарного места пошли прахом. Мы устроили лагерь на краю камышовых зарослей. Неподалеку росла большая роща, и на ее ветвях удалось соорудить достаточно широкую платформу – забравшись туда, можно было наблюдать за стадами в бинокль. Но слоны не покидали болот, и за три дня, проведенные возле "мбуги", нам так и не представилась возможность выстрела. К тому же повторный марш по воде вызвал у меня жестокий приступ лихорадки, и сил хватало лишь на то, чтобы удержать в руках бинокль, но не двенадцатифунтовое ружье.
В этот раз мы обратили внимание на огромного старого самца с великолепными бивнями – он стоял в стороне от всех, по колено в воде, совершенно неподвижно.