Но среди ученых-физиков нашелся скептик, который постоянно вставал и зычно задавал вопросы со злобно-враждебным оттенком голоса. Дискуссии с ним продолжались и в кулуарах в окружении других ученых.
— Вот Вы, уважаемый профессор-глазник, вместо того чтобы подбирать очки, задаете нам — физикам — вопрос о возможности регистрации тонких энергий. Не кажется Вам, что этот вопрос звучит нескромно из уст «глазнюка»?
— Нет, — ответил я. — Извините, если Вы меня называете «глазнюком», то как бы Вы меня назвали, если бы я был гине кологом? В зале раздался хохот.
— А чем Вы можете доказать существование тонких энергий? Два физика-шизофреника Акимов и Шипов даже математическую подоплеку подводят под тонкую энергию или, как они говорят, торсионные поля. А кто им верит? Я, например, не верю. А Вы, чувствуется, верите, а зря, — сказал ученый-скептик.
— А Вы верите в Бога? — ответил я вопросом на вопрос.
— Это мое личное дело, — ухмыльнулся ученый-скептик. — Вы нам доказательства существования тонкой энергии предоставьте, укажите нам диапазоны ее колебаний, — вот тогда мы приемник сделаем… если, конечно, сможете профинансировать нашу работу.
— Я не знаю диапазонов колебаний тонких энергий, — сказал я в замешательстве. — Я врач, и к Вам я приехал, чтобы именно Вас спросить об этом.
— Вот, вот, — вошел в раж ученый-скептик, — вместо того чтобы говорить о диапазонах колебаний, Вы рассуждаете о какой-то энергии Любви, которая будто может творить чудеса вплоть до самоконсервации человеческого тела.
— Вы когда-нибудь влюблялись? — спросил я его с ехидством.
— Ну, с кем не бывало в молодости.
— Вы ощущали при этом прилив сил, увеличение работоспособности, возможность работать всю ночь напролет?
— У меня работоспособность всегда на одном уровне, — нелепо ответил ученый-скептик.
— Значит, никогда не влюблялся! — раздалась реплика из зала.
— Я с женой всю жизнь рука об руку… А прилив сил в этот период можно объяснить возбуждением организма как системы.
— Сексуальным или каким? — опять раздалась реплика из зала.
— Позвольте задать Вам еще один вопрос, — обратился я к нему.