Лыжи упали на глубину 80 футов и пропали навсегда, но, к счастью, трещина была узкой, и Кен спасся. Ему принесли новые лыжи, так как ходить без них по такому участку было бы глупым риском. Через несколько часов, когда Кен, стоя на коленях на лыжах, заглядывал в отверстие, прорезанное им в перемычке, к нему приблизился Ральф Лентон. Пока Ральф, стоя рядом, разговаривал с ним, перемычка под Кеном рухнула, и он остался стоять на коленях на своих лыжах над серединой щели четыре фута шириной! Наконец, последнее происшествие этой ночи: когда уже перестали зондировать дорогу и все пошли к своим палаткам у машин, снег под Ионом Стивенсоном, около моих задних саней, провалился, и он повис на одном локте над глубокой темной щелью, из которой вряд ли удалось бы извлечь человека, если бы даже он остался жив при падении.
Еще за одну ночь зондирования поверхности удалось обследовать и разметить полторы мили дороги и добраться таким образом до нашего старого знакомого «Обелиска». Последняя миля далась труднее всех, но извивы пути были расцвечены яркими флажками, отмечены вехами и лыжными палками — 98 штук на протяжении одной мили, — и каждая из них обозначала особенно опасное место, ну а маленькие трещины мы теперь пересекали не задумываясь. При ярком солнечном свете подобное зрелище вызывало представление о дорожке, подготовленной для каких-то кошмарных «бегов по зигзагам». Дэвид Стреттон, Дэвид Пратт и я с трудом могли поверить, что это именно то место, где мы раньше нашли дорогу за несколько часов; на сей раз десять человек потратили два дня, прокладывая путь среди темных каверн и трещин, через которые мы тогда прошли в блаженном неведении. Перед тем как повести за собой машины, я ушел вперед на разведку той части сложного пути, по которому колонна должна была двигаться и где мне пришлось бы проходить в нескольких дюймах от каждой отметки — все-таки лучше знать, с чем имеешь дело. Совершенно случайно я воткнул шест в гладкий участок ближе к концу этого отрезка пути и обнаружил, что середину уже проверенной дороги образует слой снега толщиной всего два фута! По несчастливой случайности те, кто проходили здесь раньше, обнаружили под поверхностью только твердую, непроницаемую ветровую корку и не заметили узкого мягкого участка посередине.