Это была шерстомойка на берегу пруда, в которой собиралась зимой вода нескольких речек, питавших оазисы Чугучака и здесь оканчивавших свой путь. В пруду китайские скупщики шерсти промывали ее и потом просушивали на снопах чия. Но начавшиеся холода заставили прекратить эту работу, мы никого не застали, и навесы, под которыми паковали вымытую и высохшую шерсть в тюки, пустовали.

Вечером мы дошли до реки Эмель и стали на ночлег. Река течет здесь в берегах из желтозема, поросших тростником, спускающихся уступами к буро-желтой воде, которая, конечно, замерзла и лед уже выдерживал тяжесть груженых верблюдов. Но последние, как известно, скользят ногами на голом льду, и мы вечером должны были приготовить им дорогу, усыпав лед слоем песка, а для водопоя им и лошадям сделать прорубь. Немного восточнее вдоль реки видны были плоские холмы Маниту, Лаба и Арал-тюбе, разбросанные среди зарослей тростника и поросшие кустами, которые дали нам топливо. На западе виден был на берегу реки китайский таможенный пост. Русский пост был виден подальше. Когда стемнело, два солдата китайского поста навестили нас под предлогом проверить паспорта, но, конечно, главным образом из-за угощения. Мы подали им свежих баурсаков к молочному чаю и по пачке табаку. Паспорта наши они проверили очень бегло, обратив главное внимание на красочные штемпеля, а не на текст, из которого они бы узнали, что один из нас собирается итти в Лхасу на богомолье.

Вечером, когда мы пригнали наших лошадей и верблюдов к проруби во льду реки Эмель и стали поить из ведра, Лобсын воскликнул:

– Какая грязная вода в этой речке, Фома! Почему это? Ведь недалеко отсюда в холмах Джельды-кара вода еще чистая. Неужели это город Чугучак спускает столько грязи в реку, что так мутит воду?

– Едва ли, - ответил я. - Я думаю, что в долине Эмель река течет в берегах из этой желтой глины

и размывает ее, потому и вода становится такой грязной16.

На следующий день мы пошли на юг, по песчаной степи, поросшей невысокой, но довольно густой травой.