Не дожидаясь, пока небо над регионом окончательно прояснится, они закинули свои вещи в машины и стали разъезжаться. К полудню осталась лишь малая часть тех, кто ночевал в церкви этой ночью.
Я, не найдя никого, кто смог бы подбросить меня до Нового Орлеана, решил остаться здесь еще на один день. Часов в 12 настало время ланча, и тех, кто еще не уехал, пригласили в столовую. Давали горячую курицу, сэндвичи и чай (холодный, который в Америке, кстати, гораздо популярнее горячего). Не успел я начать обед, как к нашему столу подошла молодая американка и спросила:
— Excuse me. Are you from Russia?
— Yes.
— Я говорю немного по-русски, — с сильным акцентом сказала она. — Мне сказали, что тут есть один человек из России. Рада с вами познакомиться. Я когда-то жила в Москве — целых два года.
В Москву эта девушка, как выяснилось, попала по студенческой программе и занималась там преподаванием английского языка. В настоящий же момент она живет в Новом Орлеане и учится в семинарии. Узнав, что я собираюсь в этот город, она сообщила, что поедет туда на следующий день и может меня подвезти. На прощанье добавила:
— Приятно было познакомиться. Вот уж не думала встретить здесь русского!
По ходу разговора мы то и дело переходили с русского языка на английский и обратно. По-русски она говорила очень неплохо — по крайней мере, лучше всех американцев, с которыми я общался до этого.
И весь остаток дня я провел, бездельничая: поболтал немного с другими людьми, почитал, поиграл в бильярд и настольный теннис.
Вообще-то церковь это место не сильно напоминало. В Америке только католические храмы напоминают о европейских архитектурных и религиозных традициях. В этой церкви, как я выяснил, исповедовали баптизм — одну из разновидностей протестантизма, до крайности упростившего церковную организацию и культовые обряды. Эта ветвь христианства — наиболее распространенная в США — предпочитает что-то простое и незамысловатое, поэтому роскошь и великолепие католических соборов (которые сохранились в Сан-Франциско и Санта-Фе) ей ни к чему.