Мебель состояла из стола, двух стульев, полки для книг и лампы. Кровати не было, но это меня и не беспокоило, ибо в каждом здешнем доме есть крюки для подвешивания гамаков.
В первую ночь, после того как я запер дверь на засов и закрыл окна, мой повар улегся у себя в заднем помещении, а я залез в гамак и устроился поудобнее в предвкушении сладкого сна. Погасив свет, я лежал так некоторое время, как вдруг что-то прошмыгнуло по полу. "Змеи!" - подумал я и быстро зажег лампу. Не заметив ничего подозрительного, я решил, что, должно быть, это
мой повар шуршит по ту сторону стены. Не успел я снова погасить свет, как звук повторился, и по комнате с громким кудахтаньем пробежала курица. Опять я зажег лампу, удивляясь, каким образом сюда могла попасть птица, и опять ничего не увидел. В тот момент, когда я вторично потушил лампу,' с пола донесся шаркающий звук, словно через комнату тащился старик калека, обутый в войлочные туфли. Это уже было слишком. Я зажег лампу и больше ее не гасил.
На следующее утро ко мне пришел мой повар, на его лице был написан ужас.
- Боюсь, мне придется уйти от вас, сеньор,- сказал он.- Я не могу оставаться здесь.
- Почему? Что случилось?
- В доме bultos1, сеньор. Я не люблю их.
- Какая ерунда! - с деланным презрением ответил я.-Здесь нет ничего подобного. Если вам неприятно спать одному в задней комнате, перетащите ваши вещи сюда.
- Очень хорошо, сеньор. Если вы разрешите мне спать здесь, я остаюсь.
В эту ночь мой повар, завернувшись в попоны, лег в углу, а я залез в гамак и погасил свет. Лишь только мы оказались во тьме, раздался звук шелестящих листов, как от брошенной через комнату книги. Казалось, она шлепнулась о стену надо мной, но, зажегши свет, я ничего не увидел, кроме повара, схоронившегося под своими попонами. Я опять потушил свет, и снова вернулась курица, а за нею шаркающий старик. Снова я оставил свет в лампе, и наваждение прекратилось.
На третью ночь наступление темноты ознаменовалось громким стуком в стены, вслед за чем начала скрипеть мебель.