Но картина, открывшаяся перед нам через сотню шагов, была поистине ужасной. На земле лежал нанятый всего лишь два дня назад носильщик – вернее то, что от него осталось. Он нес мои постельные принадлежности и должен был вместе со всеми остановиться у границы зарослей и ждать, не отходя ни на шаг. Движимый любопытством, это несчастный пренебрег приказом, бросил груз и тихонько пошел за нами. На него-то и наткнулся слон, описав круг и выйдя на старый след. Страшный удар хобота швырнул человека навзничь. Опустившись на колени, огромный зверь дважды пронзил его тело бивнями. Затем наступил ему на ноги и, обхватив хоботом его туловище, разорвал пополам, как тряпку. Этой жуткой трагедией объяснялся тот странный шум, который мы с Монгозой приняли за агонию слона. Но до нас не долетело ни крика, ни стона – ничего, похожего на человеческий голос. Видимо, бедняга был убит или оглушен первым же ударом, избежав, по крайней мере, ужаса и страданий перед смертью.
Предав земле останки несчастного, мы вернулись в лагерь, и по дороге я не раз вспоминал, что сегодня пятница. Примета, увы, оправдалась, и самым убедительным образом.
Следующие два дня я провел в лагере, ожесточенно ремонтируя и испытывая двустволку, чтобы в дальнейшем уже не приходилось расплачиваться своей или чужой жизнью за неисправный боек. на третий день мне попались свежие следы слонов, но они снова вели в гущу травяных зарослей, а мне не хотелось вторично испытывать судьбу. Слоновой травой заросло все побережье, поэтому я предпринял двухдневную вылазку в сторону от озера, надеясь поохотиться в более приемлемых условиях. мне удалось встретить слонов, но это были молодые самцы со слабыми бивнями. Поскольку охотничья лицензия давала право на отстрел лишь трех животных на территории округа, я ограничился наблюдением. Слоны проводили свою обычную гигиеническую процедуру – избавлялись от кожных паразитов. Искупавшись в речке, они выходили на сушу и щедро осыпали себя сухой белой глиной, ловко зачерпывая ее хоботом из прослойки на береговом обрыве.