Чаще всего они стоят группами или в ряд, образуют квадрат или круг. На некоторых из них даже сохранились изображения…
Да уж, — удовлетворенно крякнул я, вспомнив, что одним из наших объяснений существования групп необычных останцев было предположение о том, что когда-то они были искусственно сделанными фигурами.
— Написано, что Фигуры Просвещения были такими красивыми, что их красоте удивлялись даже Боги.
— А что написано про Шамбалу… то есть про страну Олмолонгрен?
— Много написано, но я не успел прочитать, — я ведь молодой еще.
— А что написано про Царство Мертвых?
— Тоже много написано, но я тоже не успел прочитать. Но… я знаю здесь недалеко пещеру, которую предыдущий хранитель считал одним из входов в Царство Мертвых.
— И мы можем пойти туда? — я недоверчиво вскинул брови.
— Да. Это рядом…

Еще одна Сомати — пещера
Через несколько сотен метров карабканий по крупнокаменистой осыпи монах привел нас к небольшой пещере.
— Здесь надо посидеть, отдышаться и начать думать только о хорошем; лучше всего — о вечном. С плохими мыслями в пещеру входить нельзя, пещере это не понравится, — сказал монах и присел на камень.
Мы тоже уселись на камни и стали молчать.
— Ты, Сергей Анатольевич, о хорошем думаешь? — через пару минут прервал молчание Рафаэль Юсупов.
— Да, о хорошем. А Вы, Рафаэль Гаязович?
— Тоже вроде бы о хорошем…
Через несколько минут монах поднялся и завел нас в пещеру. К нашему удивлению, пещера оказалась всего лишь небольшим гротом.
— Сомневаюсь, чтобы этот грот являлся местом входа в Царство Мертвых, — недовольно высказался я.
Но это так! — улыбнулся монах. — Вход вон там, где при свете фонарика видна узкая щель.
Обуреваемый исследовательским инстинктом, я полез в эту щель, с трудом протискивая свое тело. Щель оказалась зигзагообразно изогнутой и очень неудобной для продвижения, а камни, окружающие меня, были мокрыми и скользкими. Вскоре щель совсем сузилась. Впереди, почти на уровне пола, я увидел отверстие.