В таком случае могли появиться и причины, побудившие их подняться вверх по реке, в район обитания калапало...
Как видите, я ищу объяснения их возможного появления на Кулуэни. Что они там действительно были, для меня еще вовсе не так очевидно. Гораздо разумнее предположить, что, если их убили индейцы, это должны быть какие-то дикие и неизвестные племена, например морсего, а не наполовину оцивилизованные индейцы, живущие по берегам рек, через чьи деревни без труда проходят миссионеры и исследователи. Конечно, если мой брат усвоил привычку соблазнять жен вождей, а отец - раздавать вождям пощечины, любое индейское племя могло представлять для них серьезную опасность, каким бы смирным оно ни было.
Подобные утверждения, очевидно, нелепы и могут быть порождены лишь завистью. Человек, который настолько не одобрял применения насилия против индейцев, что в течение длительного времени позволял осыпать себя и своих спутников отравленными стрелами, ничего не предпринимая в ответ,- такой человек просто не способен умышленно нанести смертельное оскорбление вождю племени!
Однако есть и другая возможность. Допустим, им удалось проникнуть через заслон диких племен и достигнуть намеченной цели. Если это так и если, согласно легенде, последние остатки древней расы действительно охраняют свое убежище, сплотив вокруг себя свирепых дикарей, велик ли был шанс вернуться? Ведь это означало раскрытие тайны, свято охранявшейся в течение веков.
Вплоть до того момента, когда я пишу эти строки, судьба моего отца и двух других, бывших с ним, остается такой же загадкой, какой была всегда. Возможно, за
гадка эта никогда не будет разрешена; возможно также, что, прежде чем эта книга попадет в руки читателей, загадка перестанет быть загадкой. Отец яснее, чем кто-либо, представлял себе риск, на который он шел, и признавал, что шансы на его возвращение страшно малы.
"Если нам не удастся вернуться,- говорил он,- я не хочу, чтобы из-за нас рисковали спасательные партии. Это слишком опасно.