Команда перепугалась до смерти, и всех пришлось напоить, чтобы они набрались духу следовать дальше.
В здешних местах вообще никакая команда не станет работать без спиртного. Алкоголь приводит их в движение так, как бензин двигает автомобиль, и, когда запасы спиртного кончаются, люди перестают работать и отказываются двигаться. Наше "горючее" хранилось в кабине в жестяной банке вместимостью четыре галлона;
запах из моего чайника давал мне понять, что полковник сам прикладывается к ней. Я подсчитал, что запаса спиртного нам хватит лишь в том случае, если мы перестанем ползти черепашьим шагом и будем идти нормальной скоростью. Я сказал капитану и дал понять, что было бы неплохо заставить людей лучше работать. Капитан тотчас же свалил вину за задержки на лоцмана.
- Это ложь! - возразил тот.- Если бы ты не был вечно пьян, ты мог бы лучше управляться со своими обязанностями.
Дело легко могло дойти до драки, но, к счастью, этого не произошло. Они лишь всячески поносили друг друга, причем жесточайшим оскорблением оказался эпитет "индио", и ссора ограничилась выкриками: "А ну, попробуй, ударь!", которыми обе стороны безуспешно провоцировали друг друга. Команда, разумеется, не могла остаться безучастной к такому событию, и бателон сносило вниз по течению без руля и без ветрил; развести спорщиков помогло лишь вмешательство высшего авторитета.
Вскоре после этой стычки мимо нас прошел бателон из Риберальты. Он пролетел так, словно мы стояли на месте, в результате чего новые иронические ремарки со стороны лоцмана чуть было не привели к возобновлению склоки.
Следующей постигшей нас неудачей был выход из строя одного члена команды. Отправляясь на берег за черепашьими яйцами, он наскочил на колючего ската, который тяжело поранил его. Возможно, .осложнение было предотвращено тем, что на рану насыпали порох и подожгли - средство, несомненно, сильно действующее, зато весь остаток пути бедняга лежал на дне лодки и стонал. Другой человек лишился двух пальцев, которые отхватили у него пирайи в тот самый момент, когда он стал полоскать в реке руки после снятия шкуры с обезьяны.
Берега реки изобиловали черепашьими яйцами, их было так много, что индейцы устлали ими все дно бателона, рассчитывая продать их в Рурренабаке.