Савичевы жили в доме №6/13 на углу Второй линии и Большого проспекта. В доме, который своим задним двором выходил в Соловьевский…
С этим переулком связаны у меня и воспоминания о Дне Победы. Наверное, я помню этот день буквально по часам, с той утренней минуты, когда соседка, тетя Маруся вдруг заголосила на всю квартиру: «Лика..! Победа!»
Потом мы, мальчишки с нескольких окрестных домов, собрались на Соловьевском. Здесь впритык друг к другу выстроились «Студебеккеры». В одних, под накрытыми брезентом кузовах, сидели солдаты, в других, может быть в одном или двух, были снаряды. Видимо, снаряды везли для фейерверка, который вечером должен был осветить город, в том числе и со Стрелки Васильевского. Те, кому положено было наблюдать за их сохранностью, отошли на минутку перекурить, и этой минуты было достаточно, чтобы еще десятью минутами позже мы извлекали из развинченного снаряда, – а такие «специалисты» среди нас были – «макаронный порох» – мечту каждого, кто хоть чуть-чуть в свои 12-13 лет соображал по части использования военного арсенала в увеселительных целях.
Подожженные и прижатые затем ногой «макароны», подобно маленьким ракетам, с шипением носились по подворотням. А когда их запас иссяк, мы отправились в «Гвоздильщик», магазин на Первой линии, и ухитрились разжиться там бутылкой «Спотыкача». Мы притащили ее в Соловьевский сад и тогда я сделал первый и – увы, увы! – не последний в своей жизни глоток вина.
А потом мы пошли на Дворцовую и слонялись там в ожидании гуляния возле Александровской колонны; и выехавший из улицы Халтурина грузовик сбил моего соседа по дому Вальку «Тытынча». Он даже проехал по нему передними колесами. И Валька умер на наших глазах.
Валька умер, а мне по жребию выпало пойти к его матери и сообщить обо всем, что случилось.
Я не пошел. Кишка оказалась тонка. Пошел Тимофей Михайлович, которому я, маясь возле Валькиной парадной, рассказал, что произошло.
Тимофей Михайлович или, как звали его, Тимоша, был одной из достопримечательностей переулка.