Все ее картины ушли к родственникам в Канаду и теперь, надо полагать, мы их вряд ли увидим.
Но пройдем дальше в направлении Большой Невы.
На углу Большого и Третьей линии есть еще один адрес, связанный с точными науками. Здесь в доме №4 в 1840-х годах жил один из основателей русской математической школы Михаил Васильевич Остроградский.
Огромную историческую память вобрал в свои каменные сте-пы доходный дом Громова. Это дом №13 по Второй линии, как раз напротив дома, где жил академик. Архитектор Егор Винтергальтер лишь перестраивал и расширял этот дом в 1858-1859 годах. А еще до того, в 40-х годах, здесь на квартире поэта, переводчика и журналиста А. Н. Струговщикова проходили вошедшие в историю российской культуры музыкальные вечера. В своих воспоминаниях Струговщиков особо отмечает вечер 27 апреля 1840 года. Тогда в гостях у хозяина квартиры в одночасье оказались Тарас Шевченко и Виссарион Белинский, Карл и Александр Брюлловы, талантливый актер Иван Сосницкий и автор известной детской сказки «Городок в табакерке» Владимир Одоевский. Был в этот вечер и Михаил Глинка.
«Заговорили о новой опере Глинки, – вспоминает Струговщиков, – он не выдержал, встал из-за стола и подсел к роялю. Глинка был неистощим. Сначала он исполнил некоторые оконченные номера из „Руслана и Людмилы“, потом знакомил нас, все более воодушевляясь, с рисунками подготовленных номеров – и тут-то исполнение заговорило об руку с творчеством! Взошло теплое утро; окна были отворены и било семь, когда кто-то заметил, что прохожие останавливаются».
В этом доме, но уже перестроенном Винтергальтером, жил с лета 1860 по весну 1861 года и Николай Гаврилович Чернышевский. До снов Веры Павловны еще не дошло. Чернышевский переводил и комментировал «Очерки из политической экономии» Д. Милля. Коммунисты так и не удосужились отметить мемориальной доской одну из квартир бесконечно поминавшегося ими своего идейного пращура. Но столь же равнодушны оказались они, как, впрочем, и долгие годы нынешние власти к тому обстоятельству, что в первом этаже этого дома жила Таня Савичева, оставившая человечеству свой крошечный дневник – чудовищный, ледяной сгусток трагедии блокадного Ленинграда.